«Тропа слёз», 1 890 год
Когда индейцев чероки переселяли с родных земель в 1 838 году, я был в самом расцвете молодых сил и служил рядовым американской армии. Я был знаком со многими индейцами и прекрасно знал их язык, а потому в мае 1 838 года меня откомандировали переводчиком в округ Смоки-Маунтинс, где своими глазами я наблюдал исполнение наижесточайшего приказа во всей истории американских войн. Я видел, как беззащитных чероки арестовывали и выволакивали из домов, как штыками их гнали в загоны. В холоде и мороси октябрьского утра видел я, как их, подобно скоту, бессловесным овцам, погрузили в шестьсот сорок пять повозок и отправили на запад.
Никогда не забыть мне печали и сумрака того утра. Вождь Джон Росс призвал всех помолиться, а когда прозвучал рожок и повозки покатились прочь, детишки вскочили и замахали ручонками, прощаясь с родным домом в горах и зная, что они покидают его навеки. У многих из этих беспомощных людей не было одеял, многих выгнали из дома босиком.
Утром 17 ноября начался мокрый снег, метель и мороз, и с того дня до самого конца нашего рокового странствия 26 марта 1 839 года страдания чероки были невыносимы. Путь изгнанников обернулся дорогою смерти. Им приходилось спать в повозках и на земле, не разводя огня. И я видел, как двадцать два человека умерли от пневмонии за одну ночь, в холоде, не получив нужного лечения. Среди них была крещёная красавица жена вождя Джона Росса. Эта благородная женщина умерла мученицей, отдав своё единственное одеяло, чтобы укрыть больного ребёнка. Легко одетая, она ехала сквозь слепящий снег, сквозь метель, пока не заболела пневмонией и не умерла в безмолвии холодной зимней ночи, лёжа головой на потнике лейтенанта Грегга.
Одни пьянеют от бутылки дешёвого вина, другие — от изучения старинных графических знаков.
Я пишу, чтобы выразить то, что не могу сделать в студии; я работаю в студии, чтобы попытаться выразить более важные дизайнерские идеи — такие, которые не могу достаточно точно передать в письменном виде или которые сложно осознать напрямую. И если всё это не помогает, я вспоминаю о своей художественной студии в подвале — моём настоящем святилище.
С раннего детства мы отлично помним 26 букв алфавита. Сами по себе эти буквы не несут никакого смысла и неспособны передавать информацию. Однако, сложенные в слова, комбинации букв обретают огромную силу и становятся более точными, чем рисунок.