Манса Муса совершает хадж
1 324 год
Африканское «золотое царство» Мали было даже богаче, чем Гана. Золото, слоновая кость, невольники — все это было таким ходовым товаром, что в Африке не было людей богаче, чем правители Мали. Обращение в ислам окончательно упрочило их связи с арабами, чьи торговые караваны медленно шли через Сахару с грузом соли и других ценных товаров.
Один из этих царей (мане), Муса; прославил свою и без того знаменитую державу благодаря особом) таланту — умению показать себя с выгодной стороны. В 1 324 году этот экстравагантный правитель совершил легендарное паломничество в Мекку в сопровождении впечатляющей свиты из 60 000 человек. 500 рабов несли золотые дары, на каждого из 80 верблюдов было навьючено по 300 фунтов золота. Все спутники Мусы были облачены в шелка и драгоценные персидские ткани. Молва об этой неслыханной роскоши вкупе с неслыханной щедростью опережала паломников, пока они через Египет следовали к Мекке.
Хотя северные мусульмане и были глубоко впечатленны набожностью малийцев, их поразили культурные традиции Африки, шедшие вразрез с мусульманскими запретами, — например, слишком открытая одежда малийских женщин. При этом манса Муса получил урок почтения к противоположному полу: один египетский чиновник сообщил ему, что мусульманам запрещено делать женщин рабынями-наложницами. «Всем? — изумился, по слухам, Муса. — Даже царям?» «Даже царям», — последовал ответ.
Муса вернулся из Мекки полный решимости превратить Мали в центр учёности. В столице, Тимбукту, у него были дворец, огромная мечеть и библиотека, где хранилось собрание арабских книг. Всё это стало ещё и университетом, привлекавшим к себе арабских учёных и добавившим к длинному списку малийских достижений просвещённость.
Раскинувшаяся от Атлантического побережья до границ сегодняшней Нигерии и от края тропического леса до песков Сахары империя Мали вполне могла сравниться с Монголией и османской Турцией. На землях её царил мир, подданные благоденствовали. Великий арабский путешественник Ибн Баттута писал о царстве Мали: «И путешественнику, и домоседу можно не опасаться грабителей и разбойников».
Я хочу создавать красивые вещи, даже если никому нет до этого дела.
Когда проект оказывается провальным, мы объясняем это тем, что что то пошло не так на стадии переговоров, но это не отменяет того факта, что мы пытались служить идее, в которую верили.
Ни в Garamond, ни в Caslon, ни в Baskerville не было bold версии до их возрождения в двадцатом веке. Для них были созданы и употреблялись только прямой шрифт и наклонный. Широко использовать эти шрифты в современном мире бесчеловечно. Увеличение размера Garamond разрушает его органичность.
Греко-персидские войны
Когда персидское и греческое войска сошлись на равнине у Марафона, преимущество ...