При подсчёте голов скота или слитков золота счёт ведётся с единицы. Тысячи лет древние системы счисления начинались именно так. И хотя вавилонские и древнегреческие математики использовали подобный нулю символ для указания «пустого места» в таких числах, как, например, 907, концепция «ничто» в математике долгое время так и оставалась ничем.
Но вот наступил золотой век династии Гуптов в северной Индии. В эту эпоху изобилия цари покровительствовали искусству и наукам, и великие математики, например Ариабхата, достигли огромного прогресса в чистой математике. Примерно в 500 году Ариабхата описал нуль как количество, а в последующие несколько столетий индийцы-математики разработали правила математических действий с нулём — сложения, вычитания, умножения. К VIII веку индийские математические труды уже были переведены на арабский язык и оказали огромное влияние на знаменитых математиков исламского мира.
После исламского завоевания Ближнего Востока центром свободомыслия и учёности стал Багдад, где халиф аль-Мамун основал Дом мудрости. Среди собиравшихся там учёных был математик аль-Хорезми, принёсший в Багдад знания об индийской системе счисления и написавший множество трактатов по математике, астрономии, географии и картографии. Благодаря переводам его трудов в Западную Европу пришло представление о нуле. Память об аль-Хорезми увековечена в словах «алгебра» и «алгоритм».
Я как-то читал, что во времена правления Сталина в России за телятину выдавали мясо курицы. Боюсь даже представить себе, что же тогда продавали под видом курицы. Мы ещё можем допустить некоторые ложные утверждения, например относительно процентного содержания жира в гамбургерах, но не станем терпеть, если мясник попытается продать нам протухшее мясо. Разве у дизайнеров меньше ответственности перед обществом, чем у мясников?
У меня в штате было много по настоящему талантливых дизайнеров: я понимала, что хороша настолько, насколько хороши дизайнеры, с которыми я работаю. Поэтому я считаю наём сотрудников важнейшей частью моей работы.
Многие пишут, что у меня нет узнаваемого стиля, и это один из лучших комплиментов, какие я только могу себе представить. Я хочу, чтобы у каждой книги было как можно больше индивидуальных особенностей, основанных на том, что это за книга и о чём она.